Горе горькое по свету шлялося

Мне казалось, я покончила с выгребанием чужого дерьма. Ан нет, гони природу в дверь - она войдёт в окно. Ползёт изо всех щелей, воняет нестерпимо.

Купила намедни книжку: Мигель Эрраес. Хулио Кортасар: другая сторона вещей. - СПб, Азбука, 2005. Перевод с испанского Аллы Борисовой. Кортасара я нежно люблю, книгу Эрраеса в оригинале не видела; переборов неприязнь к новым переводам, выложила двести с копейками кровных. Почитала.

Ни разу в жизни чужой перевод не приводил меня в такую ярость.

Под катом - несколько фраз, выписанных наугад с первых ста страниц.

( Попробовать говна )

Это перевод текста книги. Замкнула же проводки подпись к фотографии: "Джиневра, 1955". Любой школьник, если он не олигофрен и умеет пользоваться словарём, знает, что по-русски город Ginebra называется Женева.

Откуда, скажите мне, с какой помойки взяли в издательство эту дешёвую тварь?! Кто позволил этой пизде писать печатными буквами?! Почему она смеет дышать воздухом, ходить по земле и называться переводчиком?

Джиневра, да. Недоёбанная мадам Борисова настолько высокого мнения о себе любимой, что не даёт себе труда заглянуть в русские переводы, сделанные замшелыми совками. Цитаты, встречающиеся в тексте, она переводит самостоятельно, с лёту. Получается вот что:

"В двадцать восьмом году галерея Гуэмес стала похожа на сказочную пещеру сокровищ, где проступали смутные признаки порока, изящно перемешиваясь с мятными леденцами, где продавцы газет вопили на разные голоса, призывая купить вечерний выпуск с убийствами на каждой странице, и где горели огни у входа в подвальный кинозал, крутивший непостижимые фильмы реализма".

Непостижимые, блядь, фильмы. Для сравнения - тот же текст в переводе Трауберг, далеко не лучшей переводчицы с испанского, принадлежащей, однако, к иному биологическому виду:

"Году в двадцать восьмом она была зачарованной пещерой, где неясные проблески порока светили мне сквозь запах мятных леденцов, и вечерние газеты вопили об убийствах, и горели огни у входа в подвал, в котором шли бесконечные ленты реалистов."

Друзья мои, не смейтесь, мне на самом деле дурно. Меня трясёт, у меня болит голова и, кажется, поднимается температура.

Откуда, скажите мне, откуда берутся эти чёртовы паразиты? Кто позволяет клинически профнепригодным людям насиловать наш язык и оскорблять здравый смысл? Почему им платят деньги за работу и они жрут свой хлеб с маслом, а не ходят по улицам голыми, в дёгте и перьях?

Как попала эта дрянь в издательство?! Книгу переводить?!

Тут недавно один мой приятель потешался над пиратским переводом какой-то игрушки: "стрелец лошади". Мне давно не смешно, я с двадцати двух лет сидела и рыдала над кучами беспомощных словесных уродов, пытаясь хоть как-нибудь поправить дело. Хорошо, я никогда не беру в руки переводы с говноязыка, я знаю, кто и как их делает, но испанский? Язык ясный, выразительный, великая школа перевода, прекрасные преподаватели, наконец, способные даже обезьяну научить грамотно выражать мысли. Откуда, откуда взялась эта тварь? Эта и другие: почему я в новом переводе того же Кортасара натыкаюсь на, прости господи, поребрик? Неужели всё похерили?

Я понимаю, это не Аляска, это всего лишь в родной язык насрали. Мелочь какая.