Дурной тон

Какой восхитительный ливень ударил мне в лицо с ураганным порывом ветра, когда я шла вечером по Маросейке! В воздухе, честное пионерское, пахло морем - и это в январе месяце в городе Москве, а когда я явилась домой, моё лицо, обычно землисто-серого цвета, светилось фарфоровым румянцем и походило на живое. Нет, положительно великолепная в этом году зима.

Мои карманы набиты перламутром и табачными крошками, в заплечнике переговариваются продавцы пряностей из двух разных книг (какое совпадение!) в одинаково мандариновых обложках, пугая четыре тюбика контура по стеклу - золотой, медный, серебряный и бронзовый. С самими пряностями на Покровке напряжёнка, зато сумасшедших много как никогда, а yerba con palo продают вразвес, как и положено. На куртке по-прежнему сломана молния, но это фигня - нынче же вечером из моих рук выйдут райские птицы. Пока не знаю, куда, но выйдут, степенно, как зрелые мужские вороны.

Мой дорогой друг, мне много лет, столько так, как я, нормальные люди не живут, и я знаю по опыту, что требовать внятного ответа на вопрос "что случилось" ещё нестерпимее, чем на "любишь ли ты меня". Я не стану задавать тебе первый (а второй я отродясь не задавала никому), но последние демарши мне вовсе не кажутся потешными, что бы там ни приносил к порогу блогояндекс и что бы ни нашёптывала персональная статистика. Просить тебя и умолять я тоже не буду - кой, спрашивается, чорт? - но ты меня читаешь, можешь даже не признаваться. Мне много лет, и я знаю, что в ситуациях, когда так хочется трясти за грудки и орать в ухо, единственный возможный вариант поведения - заткнуть хлебало и терпеливо ждать, покуда всё не встанет на место без моего участия. (Встанет в любом случае, но в ином будет стыдно. Скажите, доктор, я пораженец?) Так я жду, бля, жду изо всех сил, почти упрятав повышенную тревожность в задний карман. Он, однако, совсем прохудился, и сука лезет наружу из дыр. Это моё единственное оправдание, больше нету.